…Летело время. Распускалась сирень в предместьях Вены, шуршали палые листья на аллеях Штадтпарка, падал снежок на желто-серые дунайские волны, и опять распускалась сирень…
Ицик исчезал, появлялся, и баронесса научилась не задавать вопросов, ответом на которые была одна лишь улыбка. В тот серый мартовский день моросил дождь. За стекающими по витрине агентства проката автомобилей, расположенного в отеле Хилтон, каплями мелькали тёмные силуэты редких прохожих. Ощущая всеми клеточками тела и фибрами души обычную после проведённой с баронессой ночи приятность, Ицик сидел на диванчике, лениво дожидаясь заказанного «Фиата Уно».
Из блаженной этой нирваны его вывел человек в широкополой шляпе, развевающемся черном плаще с закинутым за спину белым шарфом, быстро вошедший в офис. Лючано Паваротти – да-да, тот самый. Улыбчивый, привыкший к всеобщему вниманию, он сразу заполнил собой всё помещение.
- Маэстро, - вились сотрудники вокруг милостиво улыбавшегося им бородача, - ваш «Мерседес» будет готов через несколько минут. Присядьте, будьте любезны…
Было видно, что, несмотря на всемирную популярность, толпы поклонниц, внимание коронованных особ, ему льстит восторг этих незаметных служащих. Пошевелив толстыми пальцами – прощаю, - он опустился на диван и покровительственно улыбнулся сидящему рядом Ицику. Ицик просиял в ответ и ткнул соседа локтем в бок.
- Приятель, а чего это они тебя «маэстро» зовут? Я, слышь, знал одного такого: алкаша, дядю Алика. Он из нашего школьного духового оркестра тромбон спёр, слышишь, трубу такую с длинной палкой, и на толкучке пихнул. Представляешь? Вот за это его и прозвали «маэстро». Да ладно, не бери в голову – это я пошутил,
- Ицик похлопал оторопевшего мэтра по толстой коленке. – А по жизни ты чем занимаешься?
- Пою, - растерянно сказал маэстро.
- Все поют…А ты чего именно – рок, джаз, поп?
- Я оперу пою, - сухо сказал маэстро.
- Оперу, - Ицик презрительно наморщил нос, - нас один раз в школе на оперу водили. «Матрос Железняк». Слышал такую?
- Нет, - озадаченно похлопал длинными ресницами толстяк, - кажется, нет…Не припомню…
- Не слышал? – удивился Ицик. – А ещё говоришь, что оперу поёшь.
- А вы, - попытался перехватить инициативу маэстро, - чем занимаетесь?
- Я – в бизнесе, - важно сказал Ицик, - куриными окорочками торгую. Кошерными. Ты, что такое кошер, знаешь?
- Знаю, - искренне обрадовался толстяк, - знаю! У меня евреев-друзей много.
- Молодец! – одобрил Ицик. – А сам откуда будешь?
- Из Модены. Это в Италии.
- Из Италии? У вас там футбол знатный. Я смотреть люблю. По телевизору, конечно. Интер, Рома…
- А чемпионат мира, - оживился толстяк, - там три тенора…
- Это которые после футбола поют? – перебил Ицик.
- Вот-вот, - просиял маэстро.
- Я, - сделал Ицик короткий рубленый жест рукой, - как футбол кончается, телек вырубаю.
Толстяк достал платок и вытер выступивший на большом лысеющем лбу пот. К нему подбежал нервничающий директор офиса:
- Ради Бога извините, маэстро, боюсь, придётся подождать ещё пятнадцать минут. Позвольте предложить вам кофе или, может быть, поднимитесь в ресторан, за наш счёт, разумеется…
Толстяк отмахнулся от заискивающе улыбающегося чиновника, поднялся, величественно закинул за спину белый шарф и сделал знак Ицику – пойдём.
Они пересекли бульвар, провернули направо и через пять минут вошли в небольшой, скромно выглядящий ресторан.
- Ну что, - радостно потёр руки Ицик, - гамбургер, чипс, кола?
Надо отдать маэстро должное: на эту провокацию он даже не отреагировал, что-то проворковал кельнеру по-итальянски, и через несколько минут перед ними стояли тарелки с антипасти, прошютто с инжиром, сырные шарики, жареные цветы кабачков и бутылка кьянти. Ицик отпил вина, поморщился и с сомнением покачал на вилке желтый цветок:
- У тебя тут, похоже всё схвачено…А знаешь что, маэстро? Я тут – один, ты, похоже, тоже. Днём – ясное дело, работа, а вот вечером, - и Ицик многозначительно подмигнул, - я здесь знаю одно местечко во 2-м бицирке (не самый благополучный район Вены) – закачаешься: девочки вокруг шеста прыгают, музыка хорошая, сосиски что надо…
- Не получится, - покачал головой маэстро, - я сегодня вечером работаю…А что у вас в Израиле совсем оперы нет?
- Это почему же нет? – обиделся за державу Ицик. Им как раз принесли пасту, и он усердно боролся со спагетти, пытаясь ухватить их на вилку.
- Вы попробуйте вот так, - сказал маэстро и ловко накрутил на вилку внушительную порцию пасты.
Ицик попытался повторить виртуозный жест маэстро и продолжил:
- Что значит – нет оперы? Есть, конечно. Возможно, даже две. Поскольку та, что в Тель-Авиве, Новой называется. Ещё про Афулу слухи ходили. Там вроде испанец один подвизался, который в кино Кармен играл: Доминги, Домунго…
- Доминго! – обрадовался маэстро. – Я его отлично знаю…
- Я смотрю, ты вообще парень со связями, - одобрил Ицик, - и откуда ты их только знаешь? Да xрен с ними, со связями, давай о деле поговорим. Ты, вообще-то, не худенький. Смотри! – Ицик выпятил грудь и облизнул вилку. – Видишь? 12 кг скинул! Без усилий.
- Ни-ни! – замахал руками маэстро. – Ты даже не можешь представить, чего я только не пробовал!..
После эспрессо метрдотель принёс счёт. Рука маэстро потянулась к подносу.
- Нет, маэстро, - остановил певца Ицик, и было в его голосе нечто, уж не знаю, как назвать – значительность, серьёзность, властность, - короче, другая новая для музыкального уха маэстро интонация, заставившая пухлую руку повиснуть в воздухе. – Этот счёт оплачу я. И я благодарен судьбе за то, что она даёт мне эту возможность. Я обожаю оперу. Я преклоняюсь перед вашим гением. Если бы вы только согласились оставить на обороте ваш автограф…
Маэстро всхлипнул, всплеснул руками, его широкая грудь заходила ходуном, тело затряслось, и он разразился таким высоким хохотом, что зазвенели висящие над стойкой бокалы.
- Ах, мерзавец, - рыдал маэстро, - ах негодяй! Как же ты это меня…ах, сукин сын…
Он долго не мог успокоиться, и вслед за ним, как это водится, сами не зная почему, постепенно начинали смеяться посетители, официанты и даже сам метрдотель в белой куртке с золотыми погончиками. Успокоившись, маэстро утёр знаменитым белым платком глаза и лужицу застрявших в бороде слёз, подвинул к себе счёт и размашисто написал поперёк: «Великому артисту. Лючано Паваротти».
А потом, хлопнув Ицика по плечу, сказал:
- Я насчёт вечера. Так к девочкам или на «Травиату»?
- Ну, - поднял руки Ицик, - коли приглашаете…у меня есть выход?
А вечером в дрожащем от оваций зале знаменитой Венской оперы ни капельдинеры, ни музыканты, ни меломаны так и не могли понять смысла знаков, которыми обменивался со сцены, заваленной цветами, великий тенор с никому не известным сероглазым шатеном в директорской ложе…
Александр Окунь, Игорь Губерман
- Вместо послесловия (от меня):
Судьба Ицика, невыдуманного героя этого рассказа, сложилась так, что он стал большим-пребольшим начальником в огромной международной организации, занимающейся, помимо прочего, благотворительными проектами на территории бывшего СССР. А еще одним из тех, с кем мне довелось работать, делить заботы и победы, и у кого посчастливилось учиться. Такие дела))
из книги "Дети Галактики, или Чепуха на постном масле"
Публикации